ЛАКИРОВАННЫЙ БЕЗДЕЛЬНИК

ЛАКИРОВАННЫЙ БЕЗДЕЛЬНИК
Колониальный рассказ

Ганди оказался болтливым.
Он слизывал пену с бокала и говорил:
— Вот я пью ваше пиво. Я знаю, что вы хотите меня напоить. Но вам это не удастся. Человека, пившего горячую китайскую водку, ничего уже больше не берет. А я пил ее четыре года, до того самого дня, когда хотели украсть Чина.
Я перебил его:
Кто такой Чин?
Это потом. Мне просто не повезло. Компания «Океанское побережье» дала мне самый плохой участок. Они знали, что я без работы и пойду на все. И я должен был жить среди желтых китайцев. Их было больше, чем желтых шпал подрельсами, которые я прокладывал в этой проклятой стране. Вы все, молодые, думаете, что Китай — изящная и гармоническая империя. Боже мой, если бы вы посмотрели на эту империю небес — одна желтая ночь, разорванная дымом и лихорадочной тряской.
Я снова прервал Ганди:
— Расскажите лучше про Чина! А про Китай я узнаюпосле!
Ганди толкнул стол и обругался:
— Идите к черту с вашим Чином!
Ганди нельзя было отпускать, он много знал. Я извинился. Огонь сползал по его папиросе, так быстро он курил.
— Вы меня не купили, и я вам не продался! Я буду говорить только о том, что захочу. И откуда вы знаете, что рассказ о Китае — не рассказ о Чине? Выйдите на Лялин переулок, заверните во вторые ворота слева, толкните дощатую дверь и войдите в прачешную Чи-Ао. Вы увидите диких, желтых китайцев. Вы смогли бы жить с ними вместе? А я жил четыре года только с такими. Компания «Океанское побережье» давала мне большие деньги, но я не остался. Какие деньги могут удержать человека в Китае, если он хочет жить в Москве? Налейте мне еще пива!
Ганди пил и болтал:
— Благодарите Бога, молодой человек! Если бы вам пришлось четыре раза перезимовать в Китае и иметь своим собеседником только дурака-шведа, вы поняли бы, сколько можно собрать ненависти против желтого народа в синих рубахах.
Дайте сюда бутылку, я расскажу вам, что было. Я бил их короткой, несгибающейся палкой. Они знали, что револьвер лежит в кармане моей куртки, слева, и молчали. Они терпели все. Однажды я пришел к ним в храм. Какая это была гадость! Засаленный зеленый шелк лежал на полу, и по нему ползали жуки. Что это была за гадость! Но я увидел там одну хорошую штуку — китайца, длиной с палец, вырезанного из кости и покрытого красным лаком. Он сидел, поджав ноги, а руки его были сцеплены над головой, и рот открыт. Он кричал без перерыва. Это был их бог. Я взял его и опустил в левый карман, туда же, где лежал револьвер. Китайцы это хорошо знали.
Европейца, особенно служащего в английской компании, опасно трогать. Китайцы только просили и плакали. Они ревели и унижались. Но я не валял с ними дурака. Костяного бога я им не отдал.
Вот он, если вы хотите его видеть. Он орет так же, как орал прежде. Возьмите его и подарите своей невесте, если у вас есть такая. А если нет, оставьте его для себя, на память о великодушном Ганди из Китая.
Ну, что вы думаете, сделали китайцы? Они отобрали этого крикуна силой? Вы плохо знаете этот народ! Когда я уходил, они только выли.
В Китае надо быть осторожным. Своего дурака-шведа я нашел однажды покрытым муравьями. Они спускались на его постель по веревочке, переброшенной от муравейника через крышу. Их была тысяча, и еще сто тысяч шли за ними. Муравьи не слопали шведа — я заметил проделку китайцев. Но если не злые насекомые, то хороший клубок змей был вам всегда готов.
Нет, спасибо, я пока не хочу пить. Так вот. Револьвер всегда лежал под моей подушкой. Если вы спите на левом боку, то правая рука у вас свободна. Я приучил себя спать только так. Но спал я мало. Китайская ночь — это желтая ночь. Плохо спится, когда живешь за тысячу верст от морского побережья. Мне дали самый дрянной участок. Каждую весну линию заливало водой, и мой дурак-швед носился на лошади, как будто этим можно было чему-нибудь помочь. А Герд, тот никогда ничего не делал. Он всегда вел себя, как мальчик, особенно в истории с костяным крикуном.
Китайцы очень хотели заполучить своего бога обратно. Когда в четвертую весну опять накидало воды и рельсы исчезли под водой, они подняли страшный крик. Они приходили ко мне и говорили, что вода не сойдет, если я не отдам бога. И Герд был вместе с ними. Он тоже хотел, чтобы лакированный бездельник возвратился в глиняный храм и снова сидел там, среди смехотворных рыжих драконов.
Вы думаете, мне нужен был этот бог? Он приносил мне столько же удовольствия, сколько это пиво. Что для меня пиво, если я пил китайскую водку? Она так режет, будто вы вспарываете себе ножом живот. Бога называли Чин. Собственно говоря, это не был даже бог. Так себе, находка! Его нашли, когда прокладывали линию. Три дня его мыли с разными процедурами, а потом построили ему дом, и главным жрецом оказался Жен-Кио. А какой из него жрец? Жен-Кио всегда воровал олово и прятал его в кустарнике.
Не сомневаюсь, что Чина сделали из бивня слона, подохшего от голода, потому что ему было лень добывать себе пищу. Чин просто плодил бездельников, и линия подвигалась вперед очень медленно. С тех пор как он появился, китайцы то и дело бегали на край лагеря молиться. А китайцы должны были много работать. Я не хотел получать из компании писем с разными неприятными вопросами. Я вам уже говорил — я пошел в их гадкую хижину и унес этого красного шарлатана.
Теперь налейте! Вот из-за этого началось все. Они не посмели мне помешать. Но это очень хитрый и упрямый народ. Их было у меня тысяча человек, и все они были, как один, когда в наводнение пытались устроить забастовку. И Герд был вместе с ними. Но со мной трудно сладить. Я не поддался. Я хотел устроить соглашение. Мой дурак-швед привез с собой Венеру Милосскую. Ему больше бы пригодились, в этой жаре, кисейные штаны, но штанов он не привез. Венера была маленькая, запачканная статуэтка. Я позвал Жен-Кио, главного жреца, и сказал ему: «Слушай и передай всем! Ваш Чин — обманщик, и вы все обмануты. Оттого вы плохо работаете. А надо работать много. Так хочет компания. У меня есть бог белого цвета. Это трудолюбивый бог, и ему можно молиться только один раз в неделю. Больше он не любит. Он вас не обманет, и вы не будете чувствовать себя обманутыми. Тогда работа пойдет хорошо. Жен-Кио, пойди и передай это всем!»
Я показал ему Венеру, и он ушел. Сутки китайцы совещались, а потом Жен-Кио, главный жрец бога, который лежал в левом кармане моей куртки, слева, пришел и принес мне решение:
— Нет, им не нужно белого бога! Им нужен только Чин, у которого все время открыт рот, потому что он все время молится за китайцев.
Лейте, лейте! Тогда я сказал:
— Жен-Кио, ты всегда воруешь олово. Я это знаю. Я отрежу тебе косу. И всем, которые завтра не встанут на работу, я тоже отрежу косы. Пойди и передай это всем.
Я поговорил с моим дураком-шведом, и он поскакал на телеграф. Китайцы струсили. Они бросили бастовать, но Герд, мой второй помощник, был с ними, и я это знал.
С этого все и началось. Раньше мы были друзьями, хотя он не пил водки. Водку пил я один, потому что у моего дурака-шведа была какая-то желудочная болезнь. Какой он был дурак, этот швед! С ним нельзя было говорить из-за его глупости. Герд тоже перестал разговаривать со мной после истории с Венерой. И я остался один. А китайская ночь — это нехорошая ночь. Особенно если один помощник у вас идиот, а другой на стороне китайцев, которые вас ненавидят. И все это за тысячу верст от морского берега. Вы тоже пили бы водку на моем месте.
Да, так Герд был на стороне китайцев. Желтым жуликам не стоило труда убедить его в том, что я не имел права носить их бога в кармане. Герд поверил им и стал меня презирать. Если бы он прокладывал линию четыре года, он понял бы, что самое главное — это заслужить похвалу компании и добиться перевода поближе к берегу, где вечером бывает прохладно, а иногда даже идет холодный снег.
Какая у меня в палатке стояла жара! Даже когда я вспоминаю о ней, мой пульс начинает с размаху бить по руке и все вокруг желтеет. Вот в такие ночи я лежал на постели, а табак и револьвер были под подушкой. И я, господин на двести верст в окружности, лежал один и пил водку. Больше делать было нечего. Вода не спадала, и рельсы под ней ржавели. Китайцам тоже не было работы, и потому все мысли их сосредоточились на Чине. Украсть они его не могли. Днем я носил его с собой, а ночью под моей подушкой лежал револьвер.
Но Герд думал, что я поступил нехорошо, и ходил с китайцами. Я даже не пытался с ним разговаривать. Все равно, отдать Чина я уже не мог. Это значило струсить.
Налейте мне и слушайте, что было дальше. Когда вы станете дарить Чина своей невесте, если у вас есть такая, не вздумайте рассказывать ей того, что сейчас услышите. Это не для женского слуха.
— Жен-Кио, — сказал я главному жрецу, — если ты будешь шататься ночью возле моей палатки, я застрелю тебя, не подымаясь с постели. Запомни — если позади человека луна, то его отлично видно, даже через толстую парусину!
Луна в небе стояла очень редко. Почти всегда шел горячий дождь. И в эти черные ночи китайцы все-таки собирались вокруг палатки. Как видно, они на самом деле верили в этого курносого дурака с лакированным животом. А войти и схватить Чина, который висел на крючке у моей кровати, они не смели. И я лежал на спине, заведя глаз назад, на Чина. Он слегка качался, и мой глаз поворачивался за ним.
Разве вы, молодой человек, можете понять, что значит оловянный, китайский дождь? У меня не было силы взять даже стакан с водкой. Я мог только смотреть на выпуклый живот Чина. А живот этой орущей твари невыносимо сверкал.
Вы никогда не увидите того, что я видел, и благодарите Бога. Все было сразу. Живот Чина потух. Одну секунду я видел сухую, глянцевитую кисть руки. Пять пальцев медленно летели по воздуху к Чину. Чин замер и ждал, чтобы его взяли. А в следующую секунду я уже стрелял.
Дайте сюда бутылку! Я думал, что задохнусь от огня! Потом я выстрелил еще два раза и прыгнул с постели в дым. Чин орал, как еще никогда, и мой дурак-швед ворвался с фонарем. Герд лежал на полу, и его рука была прострелена три раза.
Компания предлагала мне много денег, но я не остался. Разве деньги могут удержать человека в Китае, если он захотел жить в Москве? Это вся история Чина.
А китайцы? — спросил я.
Вы еще не знаете этих трусов! Когда Герд стал умнее, а это случилось на третий год его работы, когда он понял, что главное — это похвала компании и перевод поближе к морю, он дал Жен-Кио, главному жрецу, сто палок. И Жен-Кио взял Венеру дурака-шведа и покрыл ее красным лаком. Теперь она стоит на том самом месте, в глиняном доме, где стоял Чин, и китайцы молятся ей раз в неделю, как она любит.
И работа идет хорошо!

Илья Ильф 1923 год.