Иван Охлобыстин — анекдоты об отце Савве

***
– Кого в раю будет больше, русских или греков? – лукаво поинтересовались у отца Саввы приезжие туристы из Афин.
– Наверное, китайцев, – ответил им преподобный, и мотивировал: – Их в принципе гораздо больше.
***
Часто спорил отец Савва со своим другом отцом Георгием, настоятелем храма соседствующей с монастырем деревни, о смысле монашеского подвига и семейного обета. Никак не соглашался он со своим старинным другом, что монашеский выбор всегда выше. – Монашеское дело частное, друг мой, – говорил он, – а венчание – Таинство.
– Но ведь сам апостол! – не соглашался отец Георгий.
– Говорил, – перебивал его отец Савва. – Говорил – “выше”, но подразумевал выбор естественный, свыше предначертанный, а если рядом с тобой уж бьется родное сердце, то неприлично за чужой счет ангелоподобиться. 

***
Как-то, проходя с братией мимо здания, где размещался музей истории Земли, отец Савва раздраженно поинтересовался:
– Что же здесь экспонируется? Земля? – и добавил задумчиво: – Видать, они ее в микроскопы разглядывают! – а братии дополнительно пояснил: – Микроскопы – это приборы, типа, как трубочки, в которые дорожные инспектора заставляют дуть. Братия опасливо перекрестилась.
***
Однажды отец Савва в монастырском саду имел беседу с прихожанами одного модного столичного храма. По окончании беседы он похвалил гостей за воистину столичное благочестие, но поскорбел, что в разговоре насчитал около сотни упоминаний настоятеля их храма и ни одного намека на Иисуса Христа.
– Но это ведь так очевидно! – не согласились они.
– Очевидна только жизнь, все остальное опытно, – смиренно возразил отец Савва и больше слов не говорил, опасаясь обвинений в обновленчестве.
***
– Скажите, – вопросил отца Савву молодой послушник, – можно ли спастись?
– Практически невозможно, – ответил тот. – Но стоит попробовать.
***
На одном отпевании отец Савва невольно запнулся на тропаре, где покойного именовали христолюбцем, поскольку в гробу лежал известный всей округе душегуб, которого застрелили при задержании сотрудники правоохранительных органов. Возвращаясь в монастырь, преподобный вспомнил о запинке и сказал сопровождавшему его послушнику: “Так хорошо о человеке может думать только Святая Церковь!”.
***
Было дело, что просвещенный в области духовной молодой иерей из города отец Борис укорил отца Савву за дружбу с одним атеистом.
– Что тут поделаешь, – развел руками преподобный, – Господь так любит людей, что для тех, кто твердо убежден, будто Его нет, Его действительно нет. Человеческому рассудку это непостижимо, но хотя бы оцените уровень свободы.
***
Пришли к отцу Савве наркоманы и говорят:
— Вот таблеток попили, больше наркотиками не увлекаемся, но уже месяц прошел, а жизнь, как уголь черна и безвкусна, хоть опять на иглу, что бы чувства вернуть.
— Отлично, — отвечал им отец. — На угле ладан возжигают, но одно без другого — пустая вещь. Важно взаимодействие. Будет взаимодействие — и чувства появятся. В конце концов, терять вам в мире, как я понял, нечего.
— Нечего, — согласились наркоманы.
— Тогда будем считать, что есть надежда на святость, — сказал отец Савва и повел их на монастырский огород репу окучивать.
Спустя три месяца один из наркоманов ушел за старыми чувствами, а другой через три года стал иеромонахом, а еще через год отпел, первого.
***
Было дело, по весне, монастырский благодетель оплатил отцу Савве двухнедельную туристическую поездку. Преподобный посетил все известные христианские святыни мира и на обратном пути выпил чашечку кофе в руинах Стоунхенджа.
Кофе его угостил местный полицейский, глубоко убежденный видом священнослужителя, что тот — эльф. Ни объяснения экскурсовода, ни демонстрация российского паспорта, ни чего не дали, поскольку славный, английский парень не был силен в географии. Видя такую безнадежность, отец Савва все-таки научил его читать «Отче наш» на церковно-славянском, а полицейский клятвенно обещал читать молитву на рассвете и закате каждый день.
***
— Как спасаться — спросили иноки отца Савву, возвращаясь с архиерейского приема пешком по дороге через лес.
— Азартно! — коротко ответил он и посоветовал заложить на этом месте часовню.
Время было позднее, да и волки в округе баловали. Пошептавшись иноки предложили отложить закладку камня до завтрашнего полудня.
— Чего тянуть!? — огорчительно крякнул преподобный, подхватил с обочины пудовый булыжник и со словами: «Благослови Господи мне не общаться с этой малокровной братией, пока на этом месте не будет часовни!» — вбил посреди дороги камень.
Иноки обиделись, в полночь вернулись из монастыря на это место с инструментом и за три дня поставили часовню.
При освящении оной, отец Савва похвалил красоту строения, но заметил, что все-таки с такими остервенелыми лицами не спасаются: «Больше радости чада мои, гораздо больше!»
***
Однажды к отцу Савве пришел в гости молодой человек и сказал: — Ну я понимаю, что в начале был Большой Взрыв, из которого произошла вселенная, но что было до этого? — До этого чадо, — ответил отец Савва, — Господь создал твою дурную башку. — Значит, Большого Взрыва не было, — понял по-своему любознательный посетитель. — Теперь уже был, — пояснил отец Савва и повел молодого человека пить чай.
***
Однажды к отцу Савве пришел настоятель монастыря и попросил: — Отче! За рекой живут очень богатые люди, пойдите и поговорите с ними, у нас не на что купить на зиму муки. — Не могу, — вздохнул отец Савва, — они не говорят со мной. — А что они делают? — изумился настоятель. — Лают, — просто ответил отец Савва.
***
Бог в мелочах, — любил говаривать один великий немец. — А дьявол в крайностях, — любил добавлять отец Савва.
***
Отец Савва никогда не здоровался с буддистами — боялся оскорбить их религиозные чувства, поскольку достоверно знал, что буддисты веруют, будто ничего нет, в том числе и их самих.
***
— Задыхаюсь без молитвы, но очень рассчитываю к венцу жизни превратить свой труд в молитву, — как-то признался отец Савва одному монастырскому скептику. — В чем же твой труд, отче? — ехидно уточнил тот. — Я пастырь, как и ты, правда, по призванию, — ответил преподобный, и добавил: — А ты брат мой возлюбленный — по своей молитве. Я восхищаюсь твоим подвигом, но и Господа не забываю благодарить. Скептик впал в задумчивость, отец Савва вернулся к написанию одиннадцатого тома по одной эсхатологической теме. Время было в обрез, поскольку к половине девятого преподобный должен быть на очень перспективной требе.
***
Как-то по дороге из города в монастырь на трапезу, мотоцикл отца Саввы остановили местные дорожные злоумышленники и потребовали от священнослужителя немедленного чуда, для окончательного утверждения их православных позиций. — Не могу чада, насильственно вас к спасению призывать, — отказался тот, — Не имею пристрастия к насилию. Зная твердый характер отца, злоумышленники, негодуя, через полчаса пререканий и угроз, все-таки отпустили его. Но поскольку трапеза была безвозвратно пропущена, отцу пришлось в ближайшей же березовой роще обрести на пеньке отлично прожаренный кусок осетрины и два литра баварского неосветленного пива.
***
Было дело, спросили отца Савву местные скептики: — А что, отче, если вы однажды поймете, что Бога-то и нет? — Я не позволю себе этого понять, у меня с этим железная, армейская дисциплина, — ответил преподобный, но добавил: Если, конечно, на это не будет Божьей воли. — А как Вы это поймете? — очень заинтересовались скептики. — Я же говорил уже: я не позволю себе этого понять, — терпеливо повторил отец Савва.
***
Очень боялся отец Савва прилета инопланетян, поскольку в приходских кругах бытовало устойчивое мнение, что их нет. — Конечно, не дерзаю фантазировать на эту тему, — вздыхал он за чаепитием в монастырском саду. — Но представляется мне, что лукавый не творец и сам вряд ли иные миры замыслил. — Как же так! — восклицал его извечный оппонент отец Георгий. — Совершенно очевидно, маленькие зеленные человечки суть бесы. Их надо просто осенить крестным знамением, и они немедленно испарятся. — Дай бы Бог! — кивал отец Савва, но добавлял: А вдруг не испарятся? Что же мне тогда на старости лет, кроме латыни, еще и марсианский постигать!?
***
Очень отец Савва осуждал ересь всеобщего спасения, но еще больше ересь всеобщего не спасения. — Ишь, самопоры! — возмущался он. — На уме только “все пропало”! Прямо секс духовный!
***
Как-то приехал к отцу Савве космонавт и попросил благословения на очередной полет. Отец Савва его, конечно, благословил, да все выспрашивал: Как там в гравитациях? Космонавт делился, а отец скорбел о доле будущих пастырей, которым не ведомо как будет и восток искать, что бы помолиться. — По оси, отец, надо, по космической, — подсказывал космонавт. — Где же, чадо, эту ось обретешь, если через гиперпространство перескочишь? — недоумевал монах. — Тогда, просто в ту сторону! — махал рукой космонавт. — Да, наверное, в “ту сторону”, — вздыхал отец Савва и добавлял, — Искушение, однако, синхронизация.
***
Было дело, приехал к отцу Савве из города историк и поэт Виолентов, много сил отдавший борьбе за чистоту святоотеческих традиций. Требовал подтвердить скорый конец Света и вытекающие из этого бескомпромиссные методы борьбы со всемирным масонским заговором. Отец его поил липовым чаем и водил муравейник у просфорни показывать. Поэт скоро успокаивался и после недолгих уговоров соглашался посетить вечернее богослужение. А к концу службы даже креститься правильно научился. — Вот видите! — радовался отец Савва, — Не смотри, что патриот. Воистину – “Всякое дыхание да хвалит Господа!”.
***
На Троицу к отцу Савве приехал молодой иерей Борис. За чаепитием делился мнением о том, о сем, а среди прочего призывал отца Савву, по примеру святых египетских отцов, отказаться от мотоцикла, на котором тот, бывало, выезжал в город для окормления духовных чад. Подвигом святых египетских отцов отец Савва искренне восхищался, но от мотоцикла не отказывался. — Куда мне, — говорит, — Такую благодать принять!? Не ровен час, надорвусь. А про молодого иерея из города отца Бориса замечал: — Нечеловеческая харизма!
***
Была у отца Саввы духовная дочь пятнадцати годов, и очень она любила в компании сверстников потанцевать. Родители барышни, добрые христиане, таким пустым времяпрепровождением печалились и у отца просили совета. Как-то отец упросил ее с собой на танцы взять. Постоял в уголке, посмотрел на молодежь, выпил стакан соку, и вернулся в монастырь в самом добром расположении духа. Когда же родители девицы очередной раз приехали к нему за советом, то он им предложил самим ближе ознакомиться с современными музыкальными течениями и вытекающими из них выводами. — Старомоден я больно, — говорил он. — Дальше танго не отвлекался, хотя и в нем было много полезного. А вот, например, мой друг отец Георгий с матушкой познакомился на горном курорте по путевке. Рассказывает, ногу сломал, а матушка в службе спасения работала. Пока она ногу бинтовала, отец Георгий ее Символу веры обучил. Теперь у него митра, два ордена, семеро детей и спортивный разряд. А нога у него до сих пор по вечерам ноет.
***
Об экуменизме отец Савва суждений вообще не имел — брезговал. Приходилось исповедовать сей грех. А когда однажды на архиерейском приеме его все-таки спросили об этом, то он ограничился замечанием, что у ангела с бесом детей не будет, бесплотны сии создания. — Но католики то! — крикнули ему из-за соседнего стола, — тоже христиане. — Бомба тоже машина, но на ней на дачу не съездишь, — ответил отец Савва.
***
Отец Савва избегал богословов: обижать не хотел, да и ограничивать одной частной персоной вечность не решался. — Что есть богословие? — говорил он. — Сосуд с драгоценными камнями. Так их размести, или так — все одно сосуд с драгоценными камнями, где сам сосуд Священное Писание, а камни — опыты Святого Предания. На момент перекладки камней в сосуд, часть камней остается на руках. Секунды, но их вполне хватает на ереси. Лучше и не ворошить без особой надобности
***
В канун Святой Пасхи к отцу Савве приехал поэт Виолентов испросить благословения на создание Истинно Христианской Партии, для скоропостижного прорыва в исполнительную власть. — Брат мой возлюбленный, — ответил ему отец Савва. — Есть только одна истинно христианская партия — оное же — Православная Церковь, все остальное повод случайных людей получать зарплату за чужой труд. — Вы не патриот! Родина гибнет! — возмутился поэт. — Моя нет, — крякнул монах, — А твоя давно в руинах, если ей еще одна партия нужна. Устроился бы ты брат на работу и в водке ограничился.
***
Под Рождество к отцу Савве приехал один молодой архиерей якобы за советом. Послужили они, сотрапезничали и архиерей, так ничего и не спросив толком, отправился назад. Но перед отъездом все-таки попросил у отца благословения. — На что же Вас благословить, Ваше Преосвященство? — спросил отец Савва, упаковывая в багажник архиерейского автомобиля баночки варенья собственной консервации. — На что благословишь, на то, и благословляй, отче честный, — припал к его руке тот. — Не носи белые носки под фасонную обувь, — благословил отец Савва, заплакал и как-то совсем по отечески поцеловал архиерея в обе щеки.
***
Отца Савву наставлял архимандрит Владимир, из южных краев. Помимо сугубых откровений духовный отец привил отцу Савве вкус к самостоятельному суждению и ясному, хотя и схематичному, изложению мысли. Когда духовный отец лежал на смертном одре, к нему подвели тогда еще иеромонаха Савву, и архимандрит тихо завещал ему не забывать кормить рыбок в его покоях, поскольку все остальные наставления он уже сделал раньше. За сим он прикрыл веки и с улыбкой отбыл в желанные края.
***
— Скажите, — вопросил отца Савву молодой послушник, — можно ли спастись? — Практически невозможно, — ответил тот, — но стоит попробовать. — С чего же начать? — продолжил расспросы тот. — Позвони маме, — посоветовал отец Савва и признался, — К сожалению, такая возможность мне самому представляется не часто.
***
В далекие богоборческие времена к отцу Савве прибыли сотрудники специальных служб и настойчиво попросили конфиденциально охарактеризовать насельников монастыря. Отец Савва тут же благословил монастырского врача иеромонаха Дионисия выдать гостям медицинские карты насельников и томик Святого Евангелия. Через год священноначалие благословило отца Савву поехать в Афины на богословскую конференцию, но власти добра на выезд преподобного за рубеж не дали. Сам же отец Савва, очень не любивший опасные перелеты на «железных птицах», с тех пор начал поминать знакомых сотрудников специальных служб за проскомидией словами: — Помоги Господи заблудшим сотрудникам специальных служб обрести разум и не растерять полезности.
***
Говорят, что когда-то до пострига отец Савва был женат, имел детей, крупный общественный пост и отвратительное реноме. Овдовев и вырастив детей, отец избрал путь монашествующего, за что тут же подвергся нападкам, как со стороны священноначалия, так и от своих светских подельщиков. Это позволило ему в короткий срок избавиться от всего лишнего и ступить на путь умного делания. В чем он довольно преуспел и прослыл в своей округе непререкаемым духовным авторитетом. Но как-то очередной раз, усмотрев в окне монастырской бани несколько десятков пар глаз, блещущих духовной жаждой, он начал вкушать, естественно вне поста, брашные яства и купил мотоцикл. Интерес к нему заметно поубавился, вот тут то и у него, наконец, появилась возможность заняться сугубой молитвой вне плановых пророчеств и массовых экзорцизмов.
***
Вновь к отцу Савве на Вербное воскресение приехал поэт Виолентов и привез список пастырей-евреев, по его мнению, изнутри разрушающих Православную Церковь. — Помилуйте! — даже не взглянув на список, вздохнул преподобный. — Я не могу понять, что именно Вас тревожит в родном народе? Пастыри они хорошие, люди солидные. — В каком родном народе? — попытался возмутиться поэт. — Так Ваша настоящая фамилия, если я не ошибаюсь, Рабинович? Я ведь лично крестил Вашего покойного папу Исаака Абрамовича, — уточнил отец Савва. — Отличный был портной. Поэт не нашелся, что ответить и спешно покинул монастырь. Через неделю в местной, либеральной газете появилась статья «Отец Савва — кровавый антисемит», подписанная тем же г-ном Виолентовым. Отцу Савве на ближайшем же епархиальном собрании на всякий случае «поставили на вид». — Матушка Магдалина, — обратился он на архиерейской трапезе к своей соседке по столу, экономке местного женского монастыря и даме яркой еврейской наружности, — ума не приложу, чем же я ему насолил? — Что вы, что вы! — улыбнулась она. — Не обращайте внимания. Мой народ имеет такую сложную, насыщенную событиями историю, что ему просто на месте не сидится. Восток все-таки!
***
Как-то отец Савва грустно заметил своему послушнику: «Интереснее всего смотреть на себя, приятнее всего смотреть на горизонт, но, увы, это только досуг. Смотри под ноги!».
***
Как-то в монастырь к отцу Савве приехали туристы — буддийские монахи. Делать бы нечего, пришлось общаться. — Не согрешишь, не покаешься, — любезно поделились они своим знанием о Православии. — К вечеру всегда темнеет, — ответил самой, по его мнению, известной дзен-буддийской мудростью. Гости немедленно обрели озарение и впали в затяжной транс. -Вот елки-палки! — глядя на них, вздохнул преподобный. — А нашим на разговение не меньше бочки выкатывай.
***
— Какую музыку вы отче предпочитаете? — спросили как-то отца туристы. — Исключительно благодарен Господу за весь список, но особенно за альтернативную его часть. — Но почему? — удивились вопрошавшие. — Она не мешает мне думать, — ответил преподобный.
***
Однажды к отцу Савве пришел инок жаловаться на бесчиния, творимые правящим архиереем. Мол, и то и се, и молодые красавицы келейницы. Ходят слухи… — Эх, чадо,- вздохнул преподобный, — по этому вопросу Вы можете не беспокоиться, я знал владыку задолго до пострига, и тогда он был отцом троих дочерей. Так что женщины у него сейчас ассоциируются только с беспокойством, ответственностью и глупыми расходами. — Вдовец? — огорчился инок. — Нет,- ответил отец Савва, — Его прошлая супруга — ныне игумения одного большого монастыря где-то на севере. Дивной красоты была девица! А какое у нее было варенье! От такого варенья постричься можно, только для подвига, но уж никак для стариковских сердечных фокусов. — Но, почему же они тогда расстались? — заинтересовался молодой человек. — Они были так счастливы вместе, что решили все продолжить в вечности, — ответил преподобный. — А дочери? — не сдержал любопытство инок. — Тоже, наверно, своих мужей потихоньку к подвигу готовят, — предположил старик. — И, думаю, у них получится. Они умело сочетали в себе недюжинную эрудицию и неумеренную любознательность своего отца с кристальной верой их матери.
***
— А Вы вообще то когда-нибудь говорите абсолютно серьезно?! — спросил преподобного молодой иерей из города отец Борис, сетуя на веселость натуры преподобного. — Чадо, привилегией абсолютности обладает только Господь, всем остальным доступно только относительное, — относительно серьезно объяснял тот.
***
— Батюшка! — спросила как-то преподобного его духовная дочь, получившая в приданое от отца сеть магазинов одежды. — Как надо одеваться? — Не знаю, как другие, но я пижон, — ответил он. — Я это ежедневно исповедую отцу эконому.
***
Отец Савва не ездил больше 130 километров в час, поскольку считал, что солидному человеку торопиться некуда. Правда, в глазах местных мотоциклистов его оправдывало то обстоятельство, что он и зимой ездил на этой же скорости.
***
Отец Савва учил: — Послушание бывает двух видов. Одни просто не хотят думать, другие все уже продумали. Второе действительно выше поста и молитвы, поскольку их объединяет.
***
— Люди никогда не увидят ангелов, потому что ангела может видеть только ангел или кто стал им, — сообщил послушнику отец Савва, направляясь в свой кабинет. — Что это происходит мгновенно? — уточнил тот. — По моим сведениям — да, — ответил преподобный и добавил, — у большинства — за несколько секунд до смерти. — Ну, хоть так! — обрадовался послушник. — Не говори! — улыбнулся отец Савва и, услав инока в библиотеку за книгой, сел за стол и пометил у себя в блокноте: «25484 встреча с потенциальным собеседником, если, конечно, я буду себя хорошо вести».
***
У отца Саввы были определенные проблемы с местным священноначалием из-за того, что он ну ни в какую не хотел служить сразу за Божественной Литургией молебны. — Что Вам стоит!? — пробовал его уговорить монастырский эконом. — И сразу ругаться перестанут. — Нет, брат мой возлюбленный, — отвечал преподобный, — Тут сразу надо решить, кому ты служишь — бабкам или Богу? Не менее часа пройти должно или вне храма будьте любезны. Ставка больно велика.
***
— Очень я, отче, на своего брата, кого Вы сами знаете, искушаюсь, — признался преподобному его духовный сын. — Он делает себе какие-то неприлично дорогие покупки. И часто. — Не искушайся чадо, — объяснил отец Савва, — Твой брат так много в жизни работал, что не привык экономить. Обычно такие долго не живут — надрываются, а ты в своем блаженном равновесии встретишь глубокую старость. — А что лучше? — уточнил смекалистый отрок. — Ко всему привыкаешь, — как-то печально ответил преподобный.
***
— Книга — действительно лучший подарок, но только в том случае, если ты ее сам написал, — говорил отец Савва, если его спрашивали, что подарить к Дню ангела, и советовал: — Будьте проще — дарите деньги. Обещаю сделать себе на них приятно. Прихожане совету следовали, и преподобный действительно делал приятно: за сорок лет служения он поставил десять храмов, открыл четыре приюта, выдал замуж и женил шестнадцать духовных чад-бесприданников, оплатил образование наиболее смышленых из них и купил себе мотоцикл.
***
— Надо машину мыть, все-таки молиться приехал, — ласково укорил своего прихожанина отец Савва. — Разве Господь следит за нашим внешним видом? — уточнил тот, явно рассчитывая на апофатическую истину. — Хотя Господь и не брезглив, но Его не обвинишь и в неряшливости, — оправдал его богословские надежды преподобный.
***
— Согласитесь отче, что клонирование — это ужасно! — воскликнул, прибывший для спасительных бесед из города, молодой иерей отец Борис. — Скорее — это ужасная реальность, — кивнул преподобный. — Мы породим монстров! — продолжал разглагольствовать гость. — Мы породим чудовищ лишенных души! — Не мельтешите, чадо! — осек его отец Савва, — Это мы поймем по их способности к любви. — Неужели Вы дерзаете даже предположить возможность существования у «рукотворного» души?! — возмутился отец Борис. — Просто я не дерзаю решать за Господа этот вопрос сам, — отговорился преподобный и добавил: — А Вас, мой бескомпромиссный друг, никогда не посещала мысль, что эти вышеупомянутые «клоны» долго будут нами восприниматься, как особи второго рода, а именно в подобной среде, когда-то и утвердилось христианство.
***
Однажды отца Савву спросили, какой самый глубокий мистический опыт ему привелось испытать в жизни. — Я был свидетелем, как один очень состоятельный пьяница, дебошир и развратник пожертвовал своей жизнью ради спасения чужого ребенка. Перед своим поступком он несколько мгновений размышлял, а когда уже все произошло, и он увидел, что ребенок спасен, последними его словами были слова: «Слава Богу!». — Думаете, он спас свою душу? — уточнили вопрошавшие. — Не знаю, но за те немногие мгновения, покуда он принимал решение, ему явно удалось победить себя, — ответил отец Савва. — Настоящий христианин поступил бы точно так же и не раздумывая, — заявил отец Борис. — Да, конечно, — согласился преподобный, — Тем более, что у вышеупомянутого не было на иждивении пятерых детей и матери-инвалида, как у вас, отец Борис.
***
— Ах, как бы я хотел постоянно видеть рядом с собой своего святого покровителя, — признался отцу Савве монастырский библиотекарь. — Мне бы стало гораздо спокойнее. — Да, но тогда у Вашего святого покровителя совсем бы не осталось времени на личную жизнь, — заметил преподобный. — Разве у святых есть своя личная жизнь? — изумился тот. — А чем по Вашему они пожертвовали во славу Христову? — пожал плечами отец Савва и напомнил — «Аз воздам сторицей». — Вы думаете — это о личной жизни?.. — не понял библиотекарь. — …И к тому же вечной! — закончил отец Савва.
***
— Какой грех самый страшный? — спросили отца Савву молодые иноки. — Лично мне, как человеку относительно воспитанному, особенно неприличным представляется блуд, — ответил преподобный. — А кощунство? — продолжили расспросы иноки. — Это самый глупый, — крякнул огорчительно отец Савва.
***
До пятидесятилетия отец Савва, чаще по осени, ездил на своем мотоцикле в район ученого городка неподалеку. Во-первых, он чинил всю монастырскую обувь у отца одного местного художника Бахадыра. И, во-вторых, пока чинилась обувь, он играл с этим молодым художником Бахадыром в нарды, сказывалось время, проведенное в Центральной Азии. — Как быть самому кесарю в вашей христианской ситуации «кесареву кесарево, Богу Богово», — спросил молодой художник во время одной из партий. — Если этот кесарь — человек с воображением, то, скорее всего, он предпочтет позицию доброго, рачительного и благочестивого отца, как, предположим, твой отец. — Мой отец мусульманин, — осторожно напомнил Бахадыр. — А мой был убежденный коммунист, высокой морали человек, — покачал головой отец Савва. — Он умер? — уточнил художник. — Нет, он покрестился, — ответил преподобный и добавил, — Но вредный старик все равно это сделал в другом храме, потому что, видите ли, молодой человек, то бишь я, — а тогда мне действительно было всего сорок пять, — так вот, по его мнению, молодой человек не должен дерзать преподавать истину человеку гораздо старше его. Перед Богом и людьми будет выглядеть не солидно. А ему очень хочется, что бы все было правильно. Итак, полвека потеряно. Это он считает с тридцатых. — Ваш отец был репрессирован? — осторожно полюбопытствовал Бахадыр. — Нет, он работал с твоим отцом под именем шейха Касима в Арабских Эмиратах на советскую контрразведку, — улыбнулся отец Савва. — А, я думал, что папа в это время строил Днепрогэс, — изумился художник. — Какая разница? Твой тебе все равно ничего не расскажет, мой только за год до крестин правдой побаловал, — махнул рукой преподобный, — Главное, что они со второй мировой вернулись в орденах. Неожиданно в комнату, где беседовали Бахадыр и священник, вошел отец с сапогом в руках. — Папа, разве ты был разведчик? — тут же спросил его художник. — Наш гость любезно рассказал мне о твоих подвигах. — Какая разница кем ты был? Вопрос — кем ты будешь, — скромно отговорился отец, уточнил размер сапога и вышел. — Под каким же именем в те легендарные времена работал мой отец? — явно не удовлетворившись ответом отца, поинтересовался Бахадыр. — Он был известный художник, и его звали Бахадыр, — ответил отец Савва. — Где же его работы? — воскликнул распаленный рассказом собеседник. — В тридцатых годах по грубому лжесвидетельству в Бухаре расстреляли твоего дедушку, когда твой отец узнал об этом, он сжег на городской свалке все свои работы. А мой отец за огромные деньги выкупил уже проданные и тоже передал ему, — печально рассказал преподобный. — И ни одной работы не осталось? — Почему же? — таинственно сообщил священник. — Одна осталась. — Ну? — простонал Бахадыр. — По заказу шейха Касима, в подарок одной златовласой особе королевской крови, твой отец написал икону «Недреманное Око», а спустя двадцать лет хитроумные наследники златовласой особы, с удовольствием поменяли мне ее на негашеный «Голубой Маврикий», в маленьком отеле с видом на горы Энгадина, близ Сант-Морица. Сейчас она висит в алтаре моего храма. К сожалению, по уставу моего монастыря, в алтарь допускаются только христиане, и показать я ее вам не смогу, но поверьте мне на слово — это шедевр, причем с очень редким сюжетом.

Взял текст у юзверя: center_gvardiya.
по его словам: «…у меня здесь около половины всех анекдотов…»
Если кто знает анекдоты про отца Савву, не приведенные в этой подборке — милости прошу, присылайте свои материалы, буду добавлять:-)